Вступление.
В предлагаемой статье содержится анализ одной из глав романа Густава
Майринка «Голем» с позиции алхимического учения. Испльзование при анализе
алхимического учения вызвано тем, что в основе этого учения лежит донаучная
попытка собрать по частям и представить как нечто единое целое модель
человеческой личности, и это в значительной мере роднит научную психологию
и алхимию. В последствие будет видно, что в романе «Голем» автор делает
попытку приоткрыть завесу этой величайшей тайны.
Одним из первых увидел и проработал связь психологии и алхимии великий
учёный Карл Густав Юнг, потому при анализе для интерпретации ряда моментов
будут использоваться его работы «Психология переноса» и «Misterium conyunctionis».
При анализе будут использоваться также некоторые мифы, которые можно
найти в сборнике «Мифы народов мира».
Анализ некоторых частей главы «Страх».
Инициация.
При прочтении «первой части» этой главы, где кульминацией является
приход призрака к главному герою, возникает ассоциация со словом инициация.
Возможно, потому что в этой части автор пишет о страдании, непременном
атрибуте этого процесса, не телесном, но духовном страдании. Это страдание
явилось подготовительным действием к последующему «действу». Густав
Майринк пишет: «Это ужас, который сам себя порождает, парализующий ужас
перед непостижимым. Ничто, которое не имеет формы и превышает границы
нашей мысли», – смутно понял я.».
«Во всём пространстве метались чьи-то взоры, но я не мог их уловить,
повсюду блуждали чьи-то руки, которых я не мог схватить.». В целом эта
часть удивительно напоминает миф об Одиссее, а именно момент, когда
к герою со всех сторон тянутся души умерших – это напоминает некое погружение
в бессознательное.
Кроме этого, хотелось бы выделить момент, где герой перечисляет слова.
«Я начал произносить первые попавшиеся слова: «принц», «дерево», «дитя»,
«книга»…». Интересна последовательность произнесения этих слов. Эта
цепочка вызывает ассоциацию с божественным сотворением мира, где:
I. Принц – для интерпретации этого образа можно провести некую аналогию
с рядом мифологических символов, например, с первоначальным древнеегипетским
богом Атумом, появившемся из беспредельного океана Нун и сотворившего
небо, землю и всех остальных богов и людей. Если проводить аналогию
со Скандинавским мифом о сотворении мира, то наш Принц – это никто иной,
как скандинавский бог-прародитель Один. Таким образом, Принц – это некий
образ святого духа, бога первичного, бога-сотворителя.
II. Дерево символизирует здесь скандинавское мифологическое дерево
Игдрасиль – мировое дерево или алхимическую axis mundi (мировая ось).
III. Дитя здесь есть символ Одина до того момента, как он приколол
себя копьём к древу Игдрасиль для обретения божественной мудрости, так
как даже божественная сила без силы знания есть лишь сила «ребёнка»
– некого великана с короткими руками. Из алхимической символики можно
подчеркнуть, что для созидания необходимо не только подчинение стихий
(сила), но и некое божественное знание. Таким образом, символ ребёнка
здесь можно трактовать как состояние не посвещённости в таинство высшего
знания.
IV. Книга – здесь имеет значение высшего знания об управлении стихиями,
знания о божественном сотворении, которое передалось Одину от мирового
дерева, после чего Один смог сотворить мир.
Через всю эту главу лейтмотивом проходит тема о неком божественном
знании, знании о сотворении.
Призрак.
«Там где должна была быть его голова, я мог различить только туманный
шар сизого дыма». Шарообразная голова призрака, здесь представлена не
случайно, ведь шар – это окружность – символ вечности, гармонии, символ
идеального. «Вместо ног в пол упирались обрубки костей»,– обрубки костей
можно трактовать как неполную, нарушенную опору; ведь кость, скелет
– это символ некой опоры, каркаса, воплощения сознательного. Следовательно,
в образе призрака мы имеем образ бессознательного или проводника, подобного
проводнику из произведений Карлоса Кастанеды, воплотившегося в этом
существе, но ведь для поддержания устойчивости необходима опора хотя
бы на три точки опоры. Таким образом, трость призрака можно сравнить
с копьём, с фаллическим символом, который придаёт устойчивость призраку
в сознании героя. Помимо этого интересен и вид самой трости, которая
выполнена из светлого дерева и имеет спиралевидную форму. Светлое дерево,
на мой взгляд, выступает здесь как некое подобие axis mundi (мировая
ось), а спиралевидная форма является символом развития, стремительности,
направленности, благодаря чему призрак, это воплощение бессознательного,
удерживается в сознании героя.
«Правда, мне удавалось приставлять мысленно разные головы к этому
туловищу, но каждый раз я знал, что это плод моего воображения. Они
расплывались в тот самый миг, как я создавал их. Только форма египетского
ибиса ещё удерживалась». Существо это напоминает древнеегипетского бога
Тота – бога мудрости. Бога с головой ибиса, который приводил душу умершего
на божественный суд, в руках которого было не что иное, как зёрна познания.
«Две чаши весов – на каждой половина Вселенной – колеблются где-то
в царстве первопричины, мерещилось мне, – на какую я брошу пылинку,
та и опустится. Жизнь мириадов людей в это страшное мгновение легче
пёрышка понял я…». Образ весов удивительно похож на некое место, где
соединяются жизнь и смерть, рай и ад, некое подобие чистилища, где на
весах вечности взвешиваются души людей, их деяния в мирской жизни. Образ
пера здесь вызывает ассоциацию с пером древнеегипетской богини истины
и миропорядка Маат, которое должно определить дальнейший путь души человека.
В древнеегипетской мифологии Маат представлена в образе женщины с бесконечно
длинными крыльями. Вообще символика птицы очень распространена, и это
может стать отдельной темой для исследования. В данном контексте можно
трактовать птичье перо, как символ Святого Духа, который изображается
в иконографии как голубь (алхимическая символика), как символ проявления
чего-то высшего, божественного. Вообще сравнивание пера – часть святого
духа, бога и души человека очень символично, ведь прожитую человеческую
жизнь можно оценить лишь по деяниям этого человека – «…и не скажут:
вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть.»
(«Евангелие от Луки», глава 17, стих 21). Таким образом, можно сказать,
что в каждом человеке изначально присутствует часть бога, часть святого
духа, и деяниями в земном, физическом мире человек определяет место
своей бессмертной души в потустороннем, метафизическом мире.
Синтез.
Образ Голема, который возник в сознании героя, не случаен, так как
Голем – это магическое существо, созданное по средствам синтеза четырёх
основных стихий: воздуха, огня, воды, земли и пятого – магического знания.
Так же образ Голема можно, трактовать и как образ, воплощающий в себе
коллективное бессознательное. «Длинным рядом протянулись передо мной
человеческие лица. Веки опущены… неподвижные мёртвые маски… мой собственный
род, мои предки. Вся одна и та же форма черепа, хотя тип заметно менялся.
Предки вставали из могил с волосами гладко причёсанными, распущенными,
подстриженными в париках и косичках. Века за веками, всё ближе ко мне,
их черты становились мне всё более и более знакомыми и, наконец, слились
в одно лицо… в лицо Голема, которым и оборвалась цепь моих предков…».
Большую важность имеет и тот момент, когда герой описывает процесс появления
предков. Они появляются из могил – этот момент можно трактовать как
проявление неких образов, пришедших из бессознательного героя, так как
могила имеет символику потустороннего мира, чего-то метафизического,
чего-то, что не может быть познано.
После открытия глаз герой увидел два соприкасающихся круга, в каждом
из которых стояли по четыре существа:«Когда я открыл глаза, около нас
двумя пресекающимися кругами стояли октоидально какие-то странные существа.
В одном круге они были облачены в одежды, отливавшие фиолетовым цветом,
а в другом – красно-чёрным.». В одном круге существа были облачены в
красные одежды, в другом – в фиолетовые. Можно провести аналогии с алхимической
царской свадьбой, где четыре фигуры в красных одеждах изображали царя,
так как красный цвет более активный. Красный цвет имеет символику необузданности,
неупорядоченности стихий, а потому несущих только разрушение. Красный
цвет часто ассоциируется с некой воинственностью, например Марс – красная
планета и бог войны у римлян. Помимо этого красный цвет – это цвет,
символизирующий высшую, божественную власть. А четыре фигуры в фиолетовом
изображали образ царицы, так как фиолетовый спокойный цвет. Фиолетовый
цвет здесь, как воплощающий женственность, – женское начало. Женское
начало необходимо для структурирования стихий, которые представлены
мужским началом, и обращения этих стихий на путь созидательный. Таким
образом, мы здесь видим воплощение китайского символа инь-янь. Призрак
же – некое подобие божественного духа, духа познания из алхимической
царской свадьбы. Также эти фигуры можно трактовать, как жизнь и смерть,
доброе познание и злое.
В работе К. Г. Юнга «Психология переноса» говорится о высшем познании
– творчестве, которое способно быть созидательным – принести высшее
благо познания о сотворении, но может быть и крайне разрушительным –
способным принести одержимость и безумие познавшему. Существ, стоящих
в одном круге, можно назвать светлой стороной познания о сотворении,
а существ из другого круга – тёмной стороной. Первые воплощают женские
созидательные силы, а вторые – мужские, разрушительные силы.
Следует обратить внимание на то, что сначала зёрна жизни, зёрна познания
находились в руках этого существа – призрака, там они символизировали
лишь мужское начало, а именно необузданность стихий, хаос, тёмную сторону
познания – негативную и разрушительную, а, следовательно, не способную
на синтез. Но при попадании на землю – на символ плодородия, женского
начала, хаос исчезает, стихии упорядочиваются и превращаются в созидательные,
в последствии начнётся процесс синтеза, и из них непременно появятся
всходы, приводящие к образованию новой жизни – это светлая сторона познания,
созидательная.
После того, как герой выбил зёрна из руки призрака и таким способом
сделал выбор одних, как оказалось созидательных сил, исчезают красные
существа и призрак познания. Героя обступают четыре оставшиеся существа,
образуя при этом квадрат, в центре которого находится герой, – это можно
расценить как алхимический символ синтеза. В руках у этих существ были
красные зёрна. Помимо всех выше перечисленных символик красный ещё и
цвет крови – цвет зарождения жизни. О чём говорила и надпись на груди
у этих существ, гласившая: «Союз питомцев утреннего рассвета» – символизирует
созидание и начало новой жизни.
Таким образом, анализируя данную главу, можно проследить следующую
мысль. У человека есть только два пути развития, либо через созидание
– путь жизни, либо через разрушение – путь смерти. Оба эти пути одинаково
сложны. И в этой главе герою предстояло сделать выбор, по какому из
путей он пойдёт в своём познании. Страх, появившийся у героя, есть не
что иное как страх перед выбором пути познания.
Студент факультета психологии НГУ Онищенко М.А.
Источник: Студенческий
факультет психологии