Карл Чапек, Огни над Прагой

Когда приближаешься ночью к Праге, скажем, со стороны Нимбурка, уже от Челаковиц видно какое-то бледное, матовое зарево на западном небосклоне. “Неужели Прага?”– с удивлением спрашиваешь себя и не веришь этому: ведь ни в прошлом, ни в позапрошлом году огней Праги из такой дали не было видно – куда там! А вскоре видишь, что это, собственно, не зарево, а сверкание. На черном небосклоне заиграет бледное сияние и тут же исчезнет: еще раз; опять: через каждые три секунды вспыхивает пучок лучей и мгновенно погасает.

“Похоже на маяк”,– думает пассажир, вспоминая, как светят и мигают черной ночью маяки над черными волнами моря. “Нам было бы лучше, если б у нас был хоть кусочек моря,– рассуждает он.– Море, милый мой,– это весь божий мир, дорога в мир, распахнутые ворота во все стороны мира. А мы – мы замкнуты в своих собственных границах, как мелкий ремесленник у себя в мастерской…”

“Ну, конечно же, это маяк!”– думает он опять. Вот теперь уж целый снопик лучей, бегающий туда-сюда, туда-сюда, как огни маяка: вспыхнет и пропадет; щупает бездонную тьму здесь и там, словно маяк на отмели ночью. “Ax,– вдруг вспоминает пассажир.– Да ведь это и есть маяк! Просто авиамаячок на аэродроме в Кбелах. А похоже на огни пристани”.

Теперь впереди уже не пучок лучей, а огромный столб света, властно пронизывающий тьму здесь и там. Действительно красиво. На небосклоне вдали бушует гроза: ветвистые зигзаги молний полыхают между небом и землей, а здесь через каждые три секунды бьет яркая белая молния маяка – полезная молния, озаряющая тьму. И вот уже через весь черный небосклон протянулась световая полоска, брызжущая из одной точки горизонта и рассекающая безграничный мрак. Где-то ближе – где же это?– пламенеют два алых огня: один светит спокойно, другой равномерно мерцает: похоже на буи – сигналы, указывающие путь к порту. А еще выше – где же это?– опять белый огонек; нет, тоже два огонька: белый и зеленый; а вон там – опять два: белый и красный. Белый с зеленым вдруг приблизились, стали выше – господи, да ведь это самолет! А белый и красный – другой самолет. И обе пары огней закружились вокруг друг друга, разлетелись в разные стороны и опять стали сближаться. Словно любовная игра двух самолетов во время токованья. Который же из вас самочка, аэропланы?

И вдруг совсем близко загудел третий самолет, захваченный гигантским световым столбом маяка; на мгновенье сверкнул по черному небу страшным металлическим, фосфорным блеском, вспыхнул глянцем гигантской стрекозы – и опять утонул во тьме: слышно только его жесткое грохотанье. Это было внезапно и поразительно, как чудо; да и в самом деле было чудом: в этом коротком, ослепительном проблеске раскрылась волнующая красота нового века и вместе с тем приоткрылось будущее.

Маячок Кбелского аэродрома, спасибо тебе за это! Есть у нас теперь настоящий порт – и с маяком, указывающим во тьме наш берег. Пространство вокруг нас расширилось от движения твоих световых столбов. У нас нет моря, но ты, Кбелский маячок,– вестник обступающих нас гремучих далей.

[1931]

Вернуться к списку литературы